1 (13) мая 1882 года, 140 лет назад, обнаружен побег государственных преступников из Карийской тюрьмы, вошедший в историю.
Мать государственной преступницы Армфельд, отбывшей срок на Каре, оставила 700 рублей, назначив их для побега тем, которые отправятся первыми, если даже это будет один человек.
Деньги переданы ссыльному Успенскому, жившему тогда "на вольной команде", а когда он вернулся в тюрьму, стали готовиться к побегу. Совместным решением группы политических определены кандидаты, им Успенский отдал деньги.
На приобретение оружия первоначально потратили 150 рублей, но их обманули, дав их одному еврею, да он обманул и не доставил. Жене отравившегося государственного преступника Родина, возвращавшейся домой, дали еще 200 рублей.
В новой тюрьме на Нижней Каре из "палаты № 1" стали вести подкоп. Участвовали в работе шестеро: Беламез, Юрковский, Калюжный (мичман), Успенский, Овчинников и заключенный, раненый в голову, имя которого не сохранилось.
Другая группа самостоятельно начала организацию побега из мастерской через "прорез на чердаке".
Неожиданно Успенский найден повесившимся. Родилось подозрение, что смерть наступила насильственным путем. Выявили трех политзаключенных, которые, если не убили, то довели его до самоубийства: Беламез, Иванов и Юрковский. Решили просить майора Потулова перевести их в другую тюрьму, но группа политзаключенных взяла подозреваемых "под свое покровительство". На Усть-Кару перевели 16 "обвинителей".
Подкоп не довели до завершения пока шли раздоры. А вот побег из мастерской удался. Первыми бежали двое. Мышкина вынесли из камеры незамеченным на кровати. Хрущев успел уйти благодаря созданной умышленно путаницы во время поверки, которую в нарушение порядка проводили по камерам, а заключенные то выходили, то возвращались, ссылаясь на то, что их уже посчитали, при этом "спящих" вообще не будили и считали издали.
На следующий день в тюрьму приехал тайный советник Галкин-Врасский. Побег не обнаружили или скрыли из-за визита высокого чиновника.
Через 10 дней, тем же путем бежали Беламез, Юрковский, затем по двое: Левченко и Диковский, Минаков и Крыжановский.
Следствие по делу о побеге восьми государственных преступников велось под руководством верхнеудинскогоокружного исправника Смирнова. Обнаружен второй незавершенный подкоп из камеры № 4. Выявлена халатность в порядке содержания узников, крайняя невнимательность тюремного начальства к исполнению служебных обязанностей и содействие побегу.
В сообщении в Министерство внутренних дел так описывалась ситуация:
Побег обнаружен в ночь на 1 мая по случаю тревоги караула. Проверка, произведенная смотрителем Тараториным, зафиксировала отсутствие шести арестантов в камере № 4. Еще двух отсутствующих заключенных определил вторичный осмотр майора Потулова. В мастерской, в потолке второй комнаты, за печкой, найден "порез досок", через который выходили преступники на верх, затем по стене спускались. Крыши у мастерской не было, лишь засыпанный на 1,5 вершка землей потолок. Один из разводящих казаков заметил люк 30 апреля, но посчитал его "порезом для трубы" и никому не сказал. Первые двое бежали 19 апреля, двое других 28 апреля, еще двое 29 апреля, и последние — на следующий день.
Смотритель на поверках бывал редко, проводились с нарушениями. Обыски не производились. Надзора в мастерской не было, заключенные работали одни.
Еще в феврале забайкальский губернатор сообщал заведующему тюрьмой о готовящемся побеге Мышкина и Вольнаральского и требовал усилить контроль. Потуловпередал информацию Тараторину, а тот подтвердил, что знал и о подкопе, но места в камере не обнаружил, сам проверял 20 апреля, накануне приезда тайного советника. О губернаторском предупреждении узнали государственные преступники, посчитав Успенского осведомителем.
Тараторина обвинили в содействии побегу, более того, сделано предположение о снабжении им бежавших деньгами.
При поимке у всех ссыльных оказались револьверы, патроны, кинжалы, приобретенные со стороны и изготовленные в тюрьме. При обыске в камерах найдено много книг, в том числе сочинения Герцена, множество инструментов, 38 тонких стальных пил, кинжал, два топора, тетради с рукописями, номера рукописного каторжного журнала "Кара" и юмористического приложения к нему "Кукиш". Особо удивила обнаруженная афиша, доказывающая организацию в тюрьме заключенными спектаклей с музыкой и хоровым пением.
4 мая арестанты узнали, что грядет ужесточение режима, а еще им будут брить пол головы, как положено раз в месяц. В ответ они предупредили начальство об отказе подчиняться, "их обреют разве мертвыми". Стали готовиться к вооруженному сопротивлению. На крыше установили постоянный пост для наблюдения, в окнах и дверях устроили баррикады. Каторжные вооружились кинжалами и топорами. В крайнем случае готовились поджечь тюрьму. Три дня продолжалась такая ситуация, пока не объявили об отмене бритья голов и не применении неоправданного насилия. Заключенные отменили режим готовности, но в ночь на 11 мая, в присутствии губернатора Ильяшевича, тюрьму окружили 800 казаков. Узники разведены по камерам, переодеты в казенное платье и закованы в кандалы. Выявленные зачинщики отправлены в Санкт-Петербург, значительную часть остальных перераспределили по другим тюрьмам Нерчинской каторги.
Над государственными преступниками нависла угроза телесных наказаний. Пришло указание губернатора о не увольнении на поселение окончивших сроки каторги. Из 111 политических заключенных объявили голодовку 71 человек. Противостояние продолжилось.
