В текущей эконмической ситуации очень легко запутаться — страшный зверь под названием инфляция грозит нам из публикаций СМИ, по телевизору говорят про рост ключевой ставки, а в магазины заходить вообще иногда страшно. И всё это создаёт впечатление, что экономика страны летит в тартарары. А может быть если внимательнее присмотреться к происходящему не всё так и страшно? ИА ChitaMedia поговорило с управляющим Отделением по Забайкальскому краю Сибирского главного управления Центрального банка России Алексеем Белобородовым и попросило эксперта простыми и понятными словами объяснить события в современной экономике, рассказать, куда нас ведут санкции и почему государству нельзя замораживать цены.
Алексей Белобородов. Фото: пресс-службы забайкальского отделения Банка России
Инфляция — ничего непонятно, но очень страшно
— Алексей Семенович, на простом обывательском уровне у многих забайкальцев создаётся впечатление, что цены у нас в регионе выше, чем в среднем по России. Значит, соответственно, выше и инфляция. Так ли это?
— Сперва нужно разобраться что такое инфляция. Если говорить простым языком, то инфляция — это прирост цен. Но не на конкретный товар, а на все товары и услуги. И если смотреть по региону, то у нас она находится примерно на одном уровне с российской. Но тут нужно понимать, что какой-то конкретный товар, условная булка хлеба, у нас может стоить больше, чем в другом регионе. Но, повторюсь ещё раз, инфляция — это прирост цен на все товары. Поэтому у простого обывателя может складываться ощущение, что какие-то продукты в Забайкалье дорожают быстрее, чем везде.
Как Банк России мы смотрим абсолютные оценки, нас интересует, с какой скоростью они растут, и мы на этом сосредоточены. Важным моментом в формировании забайкальской инфляции является так называемый "логистический тупик". Что это такое? Например, к нам машины приходят со строительным материалом, которые мы практически не производим, поэтому их нужно все привозить. Соответственно, если мы их привозим, значит, они будут дороже. Кроме того, закладываются расходы на доставку. Причем, как правило, эта доставка закладывается в два раза. То есть машина сюда приходит, а потом она уезжает отсюда пустой, вот это вот и есть так называемый "логистический тупик". То есть отсюда ей везти нечего. И тогда закладывается уже не один прогон, допустим, Иркутск-Чита, а закладываются два прогона, от Иркутска в Читу, и из Читы в Иркутск.
— Тогда напрашивается закономерный вопрос — как выйти из этого тупика? Это вообще возможно?
— Возможно, но для этого нужно менять структуру забайкальской экономики, для этого должна поменяться структура нашего производства здесь. Не секрет, что основу нашего производства составляет добыча полезных ископаемых, а её в грузовик не загрузишь. Нельзя, конечно, сказать, что ничего не меняется вообще, определённая динамика, связанная с производством есть, но сейчас ситуация такая, какой я её вам описал.
Возвращаясь к вопросу инфляции в целом. У нас она за последние несколько месяцев снизилась. Это не значит, что цены начали снижаться, это значит, что они стали медленнее расти.
— Когда говорят про инфляцию к которой Центробанк хочет прийти называют цифру в 4%. Почему именно такая цифра?
— 4% выбрано не случайно, а потому что наша экономика соответствует этому уровню. При этом мы торгуем со странами, у которых инфляция тоже примерно около 4%. Сейчас Банк России рассматривает возможность изменения цели по инфляции, но в сторону снижения. Никто не говорит, что мы цель по инфляции будем повышать. Это даже не рассматривается. Почему опять же 4%? Ну, первое, нам нужно было заякорить это значение, показать людям, что мы можем достичь этой инфляции, и мы её достигли. В 2017 году она была даже чуть меньше, но нам нужно было в первую очередь заякорить ценовые ожидания. А потом пришёл COVID. Если поставить планку ниже 4%, то можно уйти в отрицательную инфляцию или не дай бог уйти в дефляцию — то есть, когда цены падают причем устойчиво падают, но тогда падает и экономика. И поэтому мы выбрали цель, которую с одной стороны можно достичь, и которая с другой стороны исключит риск возникновения дефляции. Кроме того, как я уже сказал, у нас есть страны-партнёры примерно с такой же динамикой цен. Она сейчас может не быть таковой, но они идут к ней схожим с нашим экономическим курсом. Важно выровнять инфляцию вот с этими торговыми партнерами. В этом случае у нас будет устойчивый курс рубля. То есть — ожидаемый, прогнозируемый, без каких-то резких взлетов и падений.
Обсуждение текущей инфляции. Фото: пресс-службы забайкальского отделения Банка России
— То есть, когда мы говорим про снижение инфляции, мы не имеем ввиду снижение цен на конкретный товар. Грубо говоря, зайдя в магазин человек не увидит удешевление конкретного товара, он может стоить дороже, только "дороже" случится медленнее?
— Почему же? Цены могут снижаться и в той же сводке Забайкалкрайстата мы это видим. Например, яйца. Помните, не так давно было резкое повышение цен на яйца, и везде говорили, писали о том, что они стали дороже? А вы отметили то, что в итоге они действительно стали дешевле? А ведь цены на них упали на 6%. Такая же история была с гречкой, с сахаром. Повышение цен человек хорошо запоминает, а вот падение — нет. Так психика потребителя устроена.
Мы с вами можем сейчас поднять статистику 2017 года, когда инфляция у нас была вблизи 4%. Кто помнит, что цены на продукты у нас снижались? А ведь это было в абсолютных цифрах. Выйдите на улицу и спросите — никто не вспомнит, но все вам скажут про рост.
Деньги в кубышке или один раз живём
— Хорошо, но что тогда в текущих условиях делать простому обывателю?
— Доверять политике Банка России. Инфляция — это объективный экономический процесс той экономики, в которой мы живем последние лет, наверное, 200. Даже, наверное, больше. Вот это один из основных постулатов нашей экономики. Инфляция должна быть предсказуемой, стабильной и невысокой, но постоянной. При этом именно монетарная власть, именно Банк России должен это обеспечить.
Чем мы и занимаемся сейчас. Да, у нас сейчас инфляция около 10% по стране, до 4% еще нужно работать. Но именно жёсткая денежно-кредитная политика, которую проводит Банк России, и ведёт к тому, что сейчас инфляция замедлилась, вышла на определенную стабильность и теперь постепенно начинает снижаться. Это результат тех решений, которые мы принимали в прошлом и этом году.
— Это вот про повышение ключевой ставки говорите?
— Это один из основных инструментов, которые воздействуют на инфляцию и на экономику. Эта вот жёсткая денежная кредитная политика и позволяет нам сейчас возвращаться к цели, и если у нас ситуация в экономике не будет резко меняться, то мы в 2026 году достигнем цели по инфляции, и в этом случае опять придём к тому состоянию, которое было с 2017 по 2020 год. То есть цены будут расти медленно, предсказуемо. Те же яйца в тот период тоже дорожали на 1-6%. В год. Именно поэтому сейчас очень важно привести инфляцию к тем целевым показателям, которые стоят перед Банком России.
— Я верно понимаю, что мы говорим про сберегательную модель потребления?
— Да, ключевая ставка сейчас призвана формировать у наших потребителей сберегательную модель. Что это значит? Потребитель откладывает свои крупные покупки, это не значит, что он откладывает приобретение еды или какие-то текущие необходимые траты. Речь идёт про крупные покупки, которые можно отложить, а деньги откладываем на сберегательных счетах банка — сейчас ставка высокая, и процент по вкладам высокий. Это не значит отказаться от тех же кредитов навсегда, это значит отказаться от них пока.
Но у нас люди привыкли в кредит приобретать какие-то товары, которые по их уровню дохода непозволительны. Допустим, человек привык менять телефон каждые 5-7 лет. Это не острая необходимость, это привычка, "хотелка", если хотите. И вот с этим сейчас логично подождать. Если телефон сломался да, есть смысл в покупке, но это уже выходит за пределы простого "хочу".
Тематическое изображение. Фото: Kandinsky
Или автомобили. Есть правило, что вы должны ездить на автомобиле, стоимость которого не превышает вашего полугодового дохода, максимум 9 месяцев. Если вы сейчас не можете купить автомобиль за эту цену, значит его не надо покупать, просто не надо, значит нужно есть искать другие варианты. Или подождать с покупкой новой мебели, у вас же физически есть мебель, пока ключевая ставка не станет ниже. А деньги пока "обрастут" процентами на сберегательном счёте. Вот это та модель, которой сейчас нужно придерживаться.
— Это более, чем логично. Но у многих людей продолжает работать модель, назовём её "один раз живём". И вроде бы трата не первоочередная, но желанная. Кредиты стали брать меньше, но не перестали же.
— По этому поводу я могу высказать личное мнение. У нас в стране возобладала идеология потребительства, то есть надо потреблять, потреблять, потреблять. И это стало возводиться в некий культ — у меня должен быть лучший телефон, у меня должен быть лучший костюм, у меня должны быть лучшие серьги, я должен раз в 3 года менять квартиру, покупать новую, ещё более шикарную. И так далее. И это вызывает, с моей точки зрения, не вполне адекватные психологические эффекты в том числе на рынке. Сейчас люди потребляют больше, чем им в принципе нужно для счастливой жизни — мы начали заменять счастье потреблением. Это, с моей точки зрения, очень неправильный выбор для общества в целом.
Это относится уже не к экономике, к какой-то части экономики, это уже сущность идеологическая, сущность социальная. Мы начинаем привыкать жить в обществе потребления, в котором наш статус зависит от того, сколько мы потребляем. А с моей точки зрения, наш статус должен зависеть от того, что мы из себя представляем. Об этом должны задумываться и молодые люди, которые сейчас подрастают, и поколения среднего возраста.
Не так страшны санкции как их малюют?
— При том, что ключевая ставка осталась высокой, было снижение на 1%. Почему? Ситуация стала выравниваться?
— Во-первых, мы сейчас видим, что текущая инфляция снижается. Это первый аспект. Второй аспект. Мы видим, что ценовые ожидания в последние два месяца стали разнонаправленными. Ценовые ожидания — это то, как люди видят инфляцию в будущем, чего ждут. В начале года эти ожидания росли, сейчас они стали разноплановыми — кто-то ожидает одного, кто-то другого.
Кроме того, мы видим, что сейчас экономика начинает возвращаться к потенциальным темпам роста. У экономики есть долгосрочный темп роста. Экономика либо достигает его, либо ниже, либо выше его. Либо она соответствует ему. Когда она соответствует,инфляция низкая, она вблизи 4%. У нас экономика росла гораздо большими темпами, чем потенциально могла, в первую очередь за счет перегретого спроса. Сейчас она начинает возвращаться к нормальному состоянию. Мы не идем в отрицательные цифры. У нас рост экономики стал замедляться. И это, с точки зрения Банка России, хорошо. Мы возвращаем рост экономики к ее потенциальному уровню.
Это не значит, что экономика не должна расти. Но для этого внутри неё должны происходить структурные изменения. Условно, мы должны построить еще два завода. Мы должны в Забайкалье открыть 2−3 месторождения. Например, в Забайкалье могут появиться заводы по переработке. И вот это изменит потенциал нашей экономики вверх. То есть нельзя экономику разгонять, не двигая ее потенциал, просто монетарными средствами. Это обязательно приведет к тому, что мы после резкого всплеска экономики получим очень быстрый и резкий откат вниз. У нас экономика упадет. Вот именно поэтому задача у Банка России придерживать экономику вблизи ее потенциала. Сейчас она начала к нему возвращаться, перегрев снизился и в ответ на это Банк России снизил ключевую ставку.
Но при этом мы все равно как бы продолжаем оставаться на сберегательной модели, и даже небольшое понижение нам не говорит о том, что скоро случится резкое падение ключевой ставки. Когда мы будем видеть, что у нас есть факторы, которые показывают, что нужно ключевую ставку снижать, и инфляционное давление ослабевает, мы конечно будем снижать ключевую ставку, но это будет делаться постепенно. Нужно четко понимать, что наши решения воздействуют на экономику с определенным временным интервалом. Как правило, это от 9 месяцев в текущих экономических условиях экономики, до 1,5 лет. И то, что мы видим сейчас — это результат не недавнего снижения ставки, это результат тех решений, которые 1,5 года назад принимались. И соответственно, эффект от нынешнего снижения мы тоже не сейчас увидим.
— А как вы считаете, как специалист, санкционное давление Запада как-то повлияло на нашу экономику? Или то, что нам санкции нипочём — это шапкозакидательство?
— С моей точки зрения санкции положительно влияют на нашу экономику. Потому что мы начали задумываться, а может быть не стоит нам это покупать на западе, а может быть стоит производить самим? Мы пересмотрели свое отношение к тем партнерам, которые нам что-то продают.
Я прошу прощения за такое, может быть, вульгарное сравнение, но сейчас Европа кусает локти и с ужасом смотрит на своих политиков, когда они принимают тот или иной очередной пакет санкций. Они уже свою экономику экспортируют в Америку, не только в Соединенные Штаты, в Азию. Это то, чего у них раньше не происходило. Вот в этой части санкционное давление для нас является положительным. Отрицательным является то, что удлинились цепочки поставки. Если мы раньше могли условно запчасти привезти для тех же экскаваторов и бульдозеров, которые у нас используются в добывающей промышленности, из США, сейчас-то приходится делать через Корею, через Китай, через Саудовскую Аравию. А это не может не сказываться на цене. Это объективная реальность. Наверное, можно придумать другие санкции, фантазия у людей безгранична, но большим финансовым шоком они для нас не будут, адаптировались. Конечно же, Банк России учитывает это в своей денежно-кредитной политике, но на сегодняшнем этапе развития экономики санкционное давление на инфляцию ослабевает.
Назад в 90-ые
— Сталкивалась с такой позицией людей, а точнее вопросом — вот почему государство не может взять и своим решением заморозить цены на одном уровне? Можете сейчас максимально простым языком объяснить, почему этого нельзя сделать?
— Наша страна пробовала это делать. На заре, когда мы занимались перестройкой, и когда мы переходили от плановой экономики к рыночной. И это очень негативно сказывалось, в первую очередь на населении, на простых людях. Что показывает рост цен на тот или иной товар бизнесу?
— Ну спрос, предложение, то есть кому-то это нужен товар.
—Абсолютно верно. Рост цен на тот или иной товар показывает бизнесу, буквально кричит, нужно идти в эту нишу и заниматься там бизнесом, потому что спрос на товар есть, маржа высокая, можно заработать деньги, бизнес идет туда. Возникает конкуренция, цены продолжают расти на этот товар, но продолжают расти гораздо меньшими темпами, но он по-прежнему доступен — он есть на рынке, его можно купить, и цены на него растут не так быстро. Что произойдет, если мы с вами административно остановим цену?
Во-первых, бизнес не будет понимать, в каком направлении двигаться — нужен товар или нет, нужно в него вкладываться или нет.
Второе. Бизнесу будет невыгодно производить тот или иной товар, потому что в ряде случаев цена может быть заморожена на том уровне, который не обеспечит ему прибыль, и тогда он просто закроет это производство. При этом мы с вами оставляем цены неизменными, а спрос на товар меняется, соответственно этот товар с рынка забирается, а больше его на рынке не становится. Тот механизм о котором мы вами говорили, он сломался, возникает дефицит. Возникает чёрный рынок, где стоимость этого товара гораздо выше. Это было у нас в 90-е годы.
Дефицит. Фото: Александр Ратников, ИА PrimaMedia
Следующим за этим этапом — возникновением чёрного рынка и рост там цены на товар, становится снижение качества этого товара. Мы тоже видели всё это. Зачем бизнесу вкладываться в качество товара? Зачем оптимизировать это качество? Зачем его повышать? Если у него и так купят, у него вот очередь стоит перед складом желающих этот товар купить. То есть у нас начинает падать качество товара. И мы имеем кроссовки, которые рвутся через неделю, мы имеем одежду, которая в прорехах вся через месяц, мы имеем хлеб непонятно из чего испеченный, потому что нет смысла вкладываться в качество. Вот сейчас у нас есть хлеб с разной ценой, условно, от 20 до 200 рублей. Это разный хлеб, разного качества, разной технологии производства, но даже тот, который за 20 рублей, он будет качественный, а не сделанный непонятно из чего. Бизнесу в текущих условиях конкуренции, невыгодно продавать некачественный товар, его просто не купят. Если мы зафиксируем цены административно, то такого механизма не будет.
Мы можем, конечно, посмотреть дальше — 70-е, 80-е. Там тоже цены государство устанавливало. Всё у всех было, но это была другая, пановая экономика. И построение логики экономики было абсолютно другое. Мы сейчас живем в условиях рыночной экономики, в которой действуют другие законы и правила.. Я сейчас выскажу своё мнение — государство даже на рыночную экономику должно влиять в том или ином смысле. И управление инфляцией — и есть такое влияние. То есть по сути это по-прежнему государственная стабилизация цен, но другими способами. Заморозить цены нельзя, но сделать так, чтобы цены росли медленнее и предсказуемо, можно. И тут мы снова приходим к тем самым 4%.
Забайкальские высотки — видит око, да зуб неймёт
— Сейчас у нас много строят, но при этом разные льготные ипотечные программы урезали. Как вы считаете, как специалист — увеличение количества жилья приведёт к снижению его стоимости?
—Банк России полагает, что любая льготная программа кредитования искажает механизмы воздействия ключевой ставки на экономику. Но мы прекрасно понимаем, что льготная программа это один из механизмов влияния на развитие определенных отраслей в экономике, которые государству сейчас необходимы и в их развитии есть потребность. Это первое. Второе. Государству в ряде случаев нужно обеспечивать, так скажем, движение трудовых ресурсов в ту или иную сторону. Мы с самого начала выступали против широкой и неадресной льготной ипотеки, когда она начиналась.
Но мы понимали, почему это происходит. То есть тогда, все это начиналось, нужно было дать определенный импульс развития, но это нужно было вовремя прекратить. К сожалению, мы остановили это только недавно, когда уже стало абсолютно очевидно, что широкая льготная ипотека приводит к серьёзному росту цен.
Ипотека. Фото: ИА PrimaMedia
Теперь возвращаемся к тем изменениям в льготных программах ипотечного кредитования, которые приняты сейчас. Например, льготная ипотека в моногородах, таких как Краснокаменск, распространяется и на "вторичку".
Что здесь главное? Это ограниченность применения. То есть там есть определенные условия попадания в эту ипотеку. И одна из целей, почему это так, для того чтобы туда привлечь молодых, чтобы в этих семьях рождались дети. И для этого такая программа принимается. То есть нам нужно улучшать демографическую обстановку, это тоже не секрет, она будет достаточно ограничена, я думаю, что каких-то серьёзных влияний на рост цен на жилье, она уже не принесёт. Но могут вырасти, скажем так, сопутствующие цены — на ремонт, на мебель, какую-то бытовую технику. Но потом они снова пойдут вниз — когда станет больше бригад, куда люди изначально пойдут, привлечённые высокой зарплатой, когда квартиры будут обставлены и так далее. Но это в целом нормальный процесс, без каких-то критических колебаний.
— Тогда давайте поставим вопрос по-другому. Может ли урезание ипотечных программ привести в итоге к снижению стоимости жилья?
— Если мы говорим про абсолютные цифры, то маловероятно, потому что цены уже сложились. Рынок очень неохотно идёт вниз. В основном это как раз связано с тем, что был перегрев рынка. И в этот момент цены поднялись значимо выше. Если в целом говорить, то у нас строительство сейчас не отмечает никакого снижения в спросе. По-прежнему люди продолжают покупать квартиры. Да, стали меньше брать ипотеки, но стали покупать за наличку. Что мы ожидаем? Мы ожидаем все-таки выравнивание цен между первичным рынком и вторичным. Льготная ипотека на первичный рынок очень сильно его перекосила. У нас квартира, которая покупалась на первичном рынке, стоила гораздо больше, чем квартира на вторичном рынке. Но при покупке она спустя месяц обесценивалась. Потому что уже становилась "вторичкой". И случись что, человек уже не сможет продать квартиру за те деньги, за которые её покупал.
Я знаю, что есть строители, которые заявляют о снижении спроса. Но у меня тогда встречный вопрос, и ответ на него я знаю, почему тогда есть квартиры, которые застройщики придерживают. Ответ простой — они ждут, что цены на жильё снова вырастут, и они смогут их продать более выгодно. Но квартиры всё равно покупают, поэтому у застройщика есть возможность оставить себе этот более выгодный резерв. Если бы, как говорят строители, по отрасли было бы падение, то они пытались бы удержать покупателя любыми способами, и тогда бы в ход пошли и эти, более выгодные квартиры.
Береги кредитную честь смолоду
— Алексей Семёнович, давайте представим, что наступил 2026 год, нам удалось снизить инфляцию до 4%, но не наступит ли момент, что люди, увидев длительную стабилизацию цен, начнут массово брать кредиты, что-то покупать, тем самым увеличивая инфляцию?
— Инфляция будет всегда. Я уже говорил, что мы живем в тех экономических законах и в такой экономике, в котором инфляция должна быть. Это первое. Второе. К снижению ключевой ставки мы идём постепенно. То есть на разных этапах разные категории людей будут снимать с себя ограничения. Скажем, в какой-то момент ставка упадёт до15% и для какой-то части населения эта будет приемлемая ставка, чтобы здесь и сейчас что-то купить или взять кредит. А для кого-то она будет высокой. И эти люди продолжат ждать. Потом, скажем, упадёт она до 9%. И снова для части людей это будет приемлемо, они не захотят ждать ещё и изменят финансовое поведение, так далее, и так далее. То есть резкой и массовой изменения модели потребления у нас не будет.
Вообще человек, который берет кредит, он должен понимать три вещи. Первое. Насколько нужно мне то, что я покупаю. Второе — где я возьму деньги, чтобы гасить кредит. И третье, что человек должен сделать, это оценить риски на всем горизонте выплаты кредитных средств. А будет ли у меня такой доход? Произойдет что-то с моим здоровьем или не произойдет? Эти три момента должен оценить человек.
Банки в свою очередь принимают решение на основании изучения личности человека, его платёжеспособности на текущий момент и кредитной истории. Они решают, сколько они человеку дадут, и под какой процент.
Тематическое изображение. Фото: Kandinsky
— Вы против кредитов в целом? Жизнь по текущим средствам и больше ни-ни?
— Кредит как продукт — это неплохо, но если как я уже говорил раньше, человек отдаёт себе отчёт в том, что он делает. У нас сейчас, к сожалению, не все так поступают. Есть и ещё негативный момент — очень активный пиар программы банкротства. Давайте быть честными, когда мне говорят, иди в банкротство, тебе это будет бесплатно, когда я слышу слово бесплатно, я начинаю к этому относиться очень негативно, потому что я прекрасно понимаю, что тот человек, который мне это говорит, он на этом зарабатывает. Он заплатил за своё обучение, он заплатил за рекламу, и ему, в конце концов надо на что-то жить. Это первое. Второе. Никто не задумывался, когда они идут на получение кредита в надежде на банкротство, а что дальше будет. Я приведу простой пример, не называя лиц, фамилий и так далее. Одно из посещений предприятий, даже отрасль не буду называть, разговор с молодой семьей.
Я спрашиваю, хотите ли вы развиваться, как вы видите свое развитие, будущее, нужны ли вам для этого кредиты. Девушка молодая, абсолютно честно говоря, да, надо развиваться, да, хотим, да, кредиты нужны. Я говорю, а что вас сейчас останавливает, ожидая услышать ответ, высокая ставка по кредиту. Я слышу для себя другой ответ, я слышу ответ — я не могу взять кредит потому что у меня плохая кредитная история. Я начинаю разговаривать и выясняется, что был куплен в кредит телефон, а платежи были просрочены. Это всё попало в кредитную историю и теперь любой банк, перед выдачей кредита видит, что человек неблагонадёжный плательщик и делает свои выводы. А при процедуре банкротства про кредиты вообще можно забыть.
Помните, раньше в нашем обществе было такое выражение "береги честь с молоду". Я очень хочу, чтобы оно вернулось сейчас, честь нужно уберечь с молодых лет. И я очень хочу, чтобы вместе с ним в слове "честь" была заложена и твоя кредитная история. Потому что, когда я беру кредит, я беру на себя ответственность за свое честное имя. Это не относится к теме нашего с вами интервью, но я бы всё равно это хотел проговорить, потому что это важно с точки зрения не только финансовой грамотности в общем, это важно и с точки зрения нашей повседневной жизни.
