Евгений Долматовский: от Хасана до Вьетнама

Перу поэта, военкора Евгения Долматовского (1915-1994) принадлежат тексты песен, ставших в советское время по-настоящему народными: от "Любимого города" (0+), "Случайного вальса" (0+) и "Дороги на Берлин" (0+) — до "И на Марсе будут яблони цвести…" (0+), "Если бы парни всей земли" (0+) и "Родина слышит, Родина знает" (0+). Не раз бывал он и на Дальнем Востоке — от нанайских стойбищ до вьетнамских джунглей. К 80-летию Победы и 110-летию со дня рождения самого Долматовского об этом специально для ИА PrimaMedia рассказывает Василий Авченко.

Ещё подростком Долматовский публиковался в "Пионерской правде" (12+) и показывал свои стихи самому Маяковскому. Позже по комсомольскому призыву пошёл в метростроевцы — работал откатчиком на строительстве метро "Охотный ряд", поступил в Литинститут. Уже в 1934 и 1935 гг. вышли его первые сборнички стихов — "Лирика" и "День". В 1938 году по контрреволюционной статье был арестован (и вскоре расстрелян) отец юного литератора — адвокат Арон Долматовский. Сам поэт в это время уже был далеко на востоке…

"На близкий и любимый, на Дальний Восток…"

На Дальний Восток Евгения Долматовского отправили уполномоченным от Союза писателей — налаживать работу писательских организаций на местах. Ему, однако, было куда интереснее другое — ведь Дальний Восток тогда жил ожиданием войны с Японией.

"Не успев в Испанию, я искал своё место в антифашистской борьбе. Тогда нам казалось, что рубеж схватки — Дальний Восток", — вспоминал позже Долматовский.

На границе то и дело вспыхивали перестрелки, пограничник Никита Карацупа ловил шпионов и диверсантов; в июле-августе 1938 года бои с частями регулярной японской армии шли у озера Хасан.

Из мемуаров поэта: "В Приморье, у бухты Посьет, я нашёл друзей в пограничном отряде". Ещё цитата: "Несколько раз в жизни мне пришлось пешком пересекать границу. Впервые — в 1938 году на Дальнем Востоке, когда разбирали пограничный инцидент и передавали труп японского офицера, погибшего на нашей стороне".

И ещё: "Моя служба на Дальнем Востоке оказалась строительством фундамента дальнейшей жизни. Горячей линией была граница, я выезжал не раз на те заставы, где происходили инциденты, проще говоря, боевые столкновения с японскими милитаристами". Вероятно, Долматовский имеет в виду не Хасанские бои, а столкновения меньшего масштаба. Но всё равно можно сказать, что боевое крещение будущий военкор принял именно здесь, как его ровесник Константин Симонов — в 1939 году на Халхин-Голе (куда, пишет Долматовский, сам он не попал "по случайному стечению обстоятельств"). "…Возвращаясь… с Дальнего Востока, я заряжен был твёрдым решением: навсегда свяжу свою жизнь с Красной Армией, стану её поэтом, буду её солдатом", — пишет Долматовский.

1 / 6

Уже в 1939 году вышел его сборник "Дальневосточные стихи". В нём — и строители новых городов:

…Наш путь — обратно в город на Амуре,

Что назван Комсомольском-на-любви…

И дальстроевцы, добывающие колымское золото:

Бушующею порою

С винтовкою и кайлом

Идёт инженер Дальстроя

Сквозь воющий бурелом…

Пещер и палаток житель –

Ушанка, плащ, сапоги,

Дорожник, горняк, строитель,

Начальник седой тайги.

Раз в месяц он приезжает

В светящийся Магадан.

В кино трещит, и мигает,

И песню поёт экран…

И бухта Ольга, названная именем святой княгини Ольги, о чём поэт, похоже, не подозревал:

…Должно быть, так её назвал влюблённый –

Кому б другому в голову пришло

Назвать так просто этот мир зелёный

И дальних сопок тёмное крыло!

Лётчики, везущие почту на озеро Ханка, шофёры, покоряющие тяжёлые дороги, строители Еврейской автономной области, китобои… В фильме "Девушка с характером" (6+) 1939 года прозвучит "Песня хетагуровок" (0+) (комсомолок, отправившихся на Дальний Восток, где женщин тогда остро не хватало) на слова Долматовского:

Идут составы дальние,

Звенят слова прощальные,

Пусть много есть широких

И солнечных дорог,

Но лучшая дорога –

В края, где дела много, –

На близкий и любимый,

На Дальний Восток.

Отдельное стихотворение посвящено Владивостоку:

…Стоит звезда высо́ко-превысо́ко,

На старых сопках — синие снега.

Холмы Владивостока,

Огни Владивостока,

Родные берега.

Наполнен город песенкою детской,

Её мотив я слышал так давно.

Моряк танцует в клубе на Посьетской,

С друзьями пьёт испанское вино…

Особое место в "Дальневосточных стихах" занимают бойцы — партизаны Гражданской ("Сергей Лазо сгорел, но не погас"), "лейтенанты Энского полка", пограничники:

Вчера пятнадцать шли в наряд.

Четырнадцать пришли назад.

В одной тарелке борщ остыл.

Обед был всем бойцам постыл…

Уже в 1939 году — случай тогда нечастый — Евгения Долматовского наградили орденом "Знак Почёта".

Долгая дорога на Берлин

С 1939 года Долматовский — военный корреспондент. Он получает звание интенданта 3-го ранга, форму и оружие, — перо тогда в прямом смысле приравнивалось к штыку. Участвует в Польском походе Красной армии, вернувшей в Советский Союз Западную Украину и Западную Белоруссию. Затем — в Зимней войне с Финляндией. Получает первую военную награду — медаль "За боевые заслуги".

В 1941 году, с началом войны, Долматовский вступил в ряды ВКП(б) и был направлен в действующую армию. На Украине получил ранение, попал в окружение.

"…Страха… не было. Было очень простое, очень реальное ощущение гибели, конца", — вспоминал он те тяжёлые дни, когда его уже считали погибшим (Симонов даже написал стихи памяти товарища).

1 / 7

Долматовского взяли в плен, однако из лагеря "Уманская яма" он сумел бежать. В начале 1942 года после положенной проверки он вернулся в строй в звании старшего батальонного комиссара. Печатал во фронтовой газете "Красная Армия" стихи и очерки. Снова отступление, снова ранение…

В ноябре 1942 года под Сталинградом судьба неожиданно напомнила ему о Дальнем Востоке. Военкор тогда провёл двое суток рядом со снайпером на переднем крае: "Мы притаились на склоне, в ямке… Снайпер Максим Пассар, по национальности нанаец, был из того стойбища, в котором я ночевал четыре года назад в дальневосточной тайге. Если я не ошибаюсь, стойбище называется Найхен. Там все нанайцы носили фамилию Пассар… Маленький, с бесстрастным смуглым лицом, снайпер словно дремал в своём укрытии… Винтовка с оптическим прицелом смотрела в сторону немецких позиций, но снайпер, как мне казалось, и за передним краем не очень следил, просто отдыхал или думал о своём, если не закрыв, то совсем сощурив узкие глаза. Мне хотелось не прозевать момента, когда цель появится и Пассар выстрелит. Но и я невольно задрёмывал, а когда раздался выстрел, встрепенулся, но уже ничего не было видно на линии вражеских окопов, а Пассар не охотничьим, а перочинным ножиком делал лёгкую зарубку на ложе своей винтовки… "Однако двести двадцатый", — сказал Максим Пассар".

Охотники из коренных дальневосточников и сибиряков проявили себя отличными снайперами. Они умели маскироваться, подкрадываться, часами лежать неподвижно на морозе… На счету забайкальского хамнигана Семёна Номоконова — 368 убитых врагов, якута Фёдора Охлопкова — 429, эвенка Ивана Кульбертинова — 487. В этом славном ряду — и Максим Пассар. Село, где он жил, называется Найхин (Нанайский район Хабаровского края, между Хабаровском и Комсомольском). Максим с детства охотился, на фронт ушёл добровольцем. С мая 1942-го по январь 1943 года, когда 19-летний снайпер погиб в бою, он уничтожил 237 солдат и офицеров противника. В 2010-м, посмертно, был удостоен звания Героя России. Об этом он не узнал — а вот стихи Долматовского прочесть успел:

…Научи нас всех, охотник, хитрости своей, сноровке.

Слава воину Пассару, слава снайперской винтовке!

Майор Долматовский участвовал в Великой Отечественной до самого конца. Был награждён орденами Красной Звезды и Отечественной войны. Присутствовал при встрече на Эльбе советских и американских войск, на переговорах о сдаче Берлина между генерал-полковником Василием Чуйковым и немецким генералом Гансом Кребсом, на подписании акта о капитуляции Третьего рейха.

Вот как он вспоминал 2 мая 1945 года — день падения Берлина: "Я шёл через Тиргартен. Выл какой-то зверь, наверное, раненый. В небольшом искусственном бассейне плавал бегемот. В его серой, как гора, спине торчала неразорвавшаяся мина малого калибра… Около белых памятников с отбитыми носами немцы… складывали оружие — автоматы, фаустпатроны, винтовки. Наши солдаты не обращали на них никакого внимания. Наконец я оказался у рейхстага. У его широкой лестницы стояли обозные кони и верблюд, довольно известный участник нашего похода. Во время боёв 1942 года он оказался в Сталинграде… Я поднялся по выщербленным осколками ступеням и вошёл в закопчённый пожаром рейхстаг. В зале заседаний среди поломанных кресел свечи и масляные плошки освещали печальное зрелище — на носилках и прямо на полу лежали раненые бойцы. Советский майор медицинской службы и несколько медсестёр перевязывали их. Откуда-то из подвала распространялся едкий дым. Наши автоматчики выводили эсэсовцев с чёрными от гари лицами. Я прошёл к трибуне. Под ней валялась сорванная с какого-то памятника бронзовая голова Гитлера. Не знаю почему, я поднял её и вынес из здания. Она была тяжёлая, у Бранденбургских ворот я её бросил, и она со звоном покатилась по брусчатке под смех… наших солдат".

"Ведь здесь я "ленсо": я — Советский Союз…"

После того как в 1964 году США начали бомбардировки Вьетнама, СССР направил в сражающуюся республику не только грузы различного характера и расчёты зенитных ракетных комплексов, но и "культурный десант": журналисты, поэты, прозаики, художники — от Юрия Рытхэу до Ильи Глазунова, от Евгения Евтушенко до Константина Симонова. Не остался в стороне и Долматовский.

Ключевым портом ДРВ — Демократической Республики Вьетнам — был Хайфон на севере страны. Сюда советские моряки — черноморцы и тихоокеанцы — везли муку, топливо, оружие. Порой оказывались под огнём. Так, 2 июня 1967 года в порту Камфа американские самолёты обстреляли из пушек и пулемётов теплоход "Туркестан" Дальневосточного морского пароходства. Погиб электромеханик Николай Рыбачук, ещё шестеро моряков были ранены. 10 мая 1972 года истребители-бомбардировщики F-105 среди бела дня атаковали теплоход ДВМП "Гриша Акопян". Погиб боцман Юрий Зотов, шестеро членов экипажа получили ранения, судно после пожара пришлось списать. Тыловой, казалось бы, порт жил по законам военного времени.

"Воздушные тревоги, вой сирен, налёты американских… самолётов, пальба установленных по всему городу зенитных батарей — всё это было повседневной реальностью", — так вспоминал хайфонские будни представитель Минморфлота СССР во Вьетнаме Николай Ковалёв, гостем которого в апреле 1967 года стал Евгений Долматовский.

1 / 5

Вскоре, в 1968 году, он выпустил сборник "Девушка в белом". Вспоминал: "Все стихи… были написаны там — в ульяновском вездеходе, в райкомовских пещерах, в хайфонской гостинице. Мне давно так запальчиво не писалось!". Из стихотворения "Боль Вьетнама":

…Забывать не хочу и забыться не смею.

Вижу хижины, вижу изгибы траншей.

В джунглях хищники есть, в джунглях водятся змеи,

Но незваные гости лютей и страшней.

Парни рослые — сплошь как в команде бейсбольной.

Только это со смертью игра, а не в мяч.

На горящие джунгли взирает без боли

Аккуратный, окончивший колледж палач…

Кровью крашены красные волны в Меконге,

Но Вьетнам до победы сражаться готов.

Мистер Джонсон! Ужели рыбацкие джонки

Угрожают дредноутам ваших флотов?

Против морд этих бритых с оскалом злодейским

Непреклонность фарфоровых матовых лиц,

И фигур узкоплечая хрупкая детскость,

И язык, мелодичный, как пение птиц…

Одно из стихотворений посвящено боксёру Мухаммеду Али, который отказался воевать во Вьетнаме и попал за это под суд:

…Был я к боксу равнодушен, но герою этой схватки

Пожимаю, как поклонник, неподкупные перчатки.

В стихах "Вьетнамский сувенир" Долматовский описал алюминиевые расчёски, сделанные из обломков сбитых американских самолётов. Сам поэт увёз домой алюминиевое кольцо — подарок вьетнамских зенитчиков.

В 1970 году (до взятия Сайгона и завершения Вьетнамской войны оставалось ещё пять лет) Долматовский снова побывал во Вьетнаме. В его "Записках с Вьетнамского фронта" — впечатления, не попавшие в стихи. Например, от беседы с Героем Вьетнама лётчиком Нгуен Ван Бэем, сбившим на МиГ-17 семь американских самолётов; от джунглей, где из-под пробкового шлема текли "не струйки — потоки пота" и приходилось постоянно отскабливать ножом присосавшихся к икрам пиявок. В провинции Хоабинь местный учитель и школьники спели гостю песню "Ленинские горы", написанную композитором Юрием Милютиным на стихи Долматовского.

1 / 3

"Мне не раз приходилось слышать свои песни во всевозможных обстоятельствах. Но в глубине Вьетнама, близ лаосской границы, во владениях народности мыонг… Сердце защемило", — признавался поэт.

Из стихов "Ленсо" ("советский" по-вьетнамски):

На рисовом поле, средь влажных лесов,

В садах и траншеях Ханоя

Какое-то странное слово "ленсо"

Бежит неотступно за мною.

Его нараспев говорят, как стихи,

Его повторяют упрямо

Тует и Нгуены, Туаны и Тхи —

Красивые дети Вьетнама…

Воздушного боя гремит колесо,

Встречаются "МиГ" с "Ф-105-м",

Разбойнику вспыхнуть поможет "ленсо"

И стать алюминием мятым…

Могу ль представлять всю Отчизну свою

На огненной кромке планеты?

Ведь здесь я "ленсо": я — Советский Союз.

Нет звания выше, чем это!

Истории

Евгений Долматовский: от Хасана до Вьетнама

Дальневосточные пути-дороги фронтовика, автора знаковых песен советской эпохи